Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ СНОВА И СНОВА…
May. 9th, 2009 07:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elen_ibn_jamЯ эту свою давнюю статью вчера запостить хотела - ко Дню Победы.
Но и сегодня не поздно.
Перебирала архив, перечитывала давнее...
Эту статью очень люблю - потому что очень понравился человек, о котором рассказываю.
Александра Константиновича Носова к нам в редакцию из музея направили. Он приехал в санаторий, гулял по городу, зашел в музей, разговорился с сотрудницами - оказалось, был в нашем городке 50 лет назад - живая история. Жаль, фото у меня нет.
Проговорили мы часа два. Вот что из этого получилось.
Вот бывают такие люди – с виду самые обычные, а начнут говорить – и понимаешь: удивительной души человек, потрясающая судьба…
Когда-то из большой семьи сибиряков Носовых (у родителей было 14 детей) на фронт ушло семеро. А вернулся один – Александр. Погибли братья, все сестры остались вдовами.
- Но я недавно подсчитал, - говорит Александр Константинович Носов, полковник в отставке, гость Центрального военного клинического санатория им.Н.Пирогова, - что сейчас наш род насчитывает 135 человек!
- Я в семье был тринадцатым ребенком, - вспоминает Носов, - а потому, наверное, и досталось мне чуть больше родительского внимания. С десяти лет умел стрелять – отец ружье подарил, плясуном был, песенником (всю жизнь потом с женой в самодеятельности выступали).
А в сорок втором призвали в армию, и после шести месяцев «учебки» отправили нас на Курскую дугу. Боевое крещение получил под Харьковом: в ночь с 24 на 25 сентября 1943 года мы форсировали Днепр. Знаете, я сегодня смотрю фильмы о войне, боевики – все это совсем не то!
Сложно передать словами, что чувствовал тогда командир пулеметного расчета Александр Носов, находясь в первом эшелоне наступления. Ни шагу назад, ни шагу в сторону – только вперед под сплошным огнем противника. «Мясорубка, бойня, ад» - какой еще более жуткий эпитет можно подобрать? «Человеческих чувств в такие мгновения нет, - говорит Носов. – Все: и фашисты, и мы – были словно звери: главное – убить противника и выжить самому».
Днепр преодолели с ходу. Ночью дали понтоны – совсем как в «Теркине»: «Как плоты, пошли понтоны, громыхнул один, другой»… Немцы, кстати, стреляли, ориентируясь по этим звукам. Кому места не хватало – использовали подручные «плавсредства»: бревна, снопы с соседнего поля. К самому берегу понтон подойти не мог, и метров сорок пришлось идти вброд, с пулеметом на плечах. Все бы ничего, да Носова чуть не погубил маленький рост: «Спрыгнул в воду и чувствую: все, сейчас захлебнусь. Плыть не могу – пулемет тяжелый, позвать на помощь – значит, выдать и себя, и товарищей. И тут дно повышаться стало – ну, слава Богу!»
Он не любит вспоминать всех подробностей того боя – слишком тяжело, больно, трудно терять близких, друзей. Сам был ранен – и все же оказался счастливчиком: ведь из целого полка сибиряков (а это около тысячи человек!) осталось в живых… девяносто два. «Неподалеку разорвалась мина, но меня спасла скатка на спине: основная часть осколков попала в шинель», - говорит Носов. И все же задело серьезно – в спину, голову. Дальше был госпиталь и снова фронт: попал Носов в разведку дивизии.
- Взяли мы «языка», - рассказывает Александр Константинович, - и когда уже отходили, вблизи разорвался снаряд. Последнее, что помню, яркую вспышку пламени. Мама у нас верующей была и всегда говорила: душа отправится на небеса, если человек хороший. Не поверите, но вот в эти доли секунды, пока длилась вспышка, передо мной пронеслась вся жизнь: наша семья, школа, комсомольские собрания, которые я вел. И, падая, думал: где же душа, полетела ли на небо? Очнулся в Харькове: ничего не вижу, руки-ноги не двигаются. Чувствую только боль и движение: оказалось, две женщины несли меня в санитарный поезд.
В вагоне Носова спасал… «Евгений Онегин»: когда боль становилась нестерпимой, он подзывал медсестру, и девушка читала взятую в библиотеке книжку. Стихи отвлекали от боли. И снова госпиталь – на этот раз в Киргизии, во Фрунзе. Обе руки и обе ноги перебиты, лицо обожжено. А осколков сколько! Пятнадцать вытащили, а четыре-пять, мелких, как скрепочки, и покрупнее, «ходят» до сих пор – почти шестьдесят лет, заставляя ныть давно зажившие раны.
Когда выписывался из госпиталя, прибыли вербовщики в военное училище. Так Носов попал во 2-е Тамбовское кавалерийское училище – его, кстати, в свое время заканчивал Лермонтов. Перед памятью поэта Носов в грязь лицом не ударил – нет, стихов не писал, но училище закончил, как тогда говорили, «по первому разряду» (с красным дипломом). Кстати, наш герой и в школе учился без четверок, и академию потом закончил на «отлично» (за что и был удостоен приема у Хрущева!). А распределили после училища в Алма-Ату, командиром сабельного взвода.
- Что чувствовал тогда? – говорит Носов. – Счастье! Радость, что война кончилась, что жив остался. Было огромное желание жить и все успеть: школу бальных танцев открывают - записываюсь, десятый класс для тех, кто до войны школу не закончил – записываюсь (хотя за плечами училище).
С будущей женой, а тогда студенткой горно-металлургического института, Носов на танцах познакомился. Родом Надя была из Запорожья, в Алма-Ату попала вместе с эвакуированным заводом. «Женщина любит ушами» – эту истину подтвердил Александр, завоевав сердце Наденьки. Ведь она, красавица, любого могла выбрать – хоть летчика, хоть статного кавалериста. А выбрала Носова – невысокого, рыженького, но зато говорливого! Обаял!
- Два года мы «протанцевали», - шутит Носов, а в сорок девятом, как раз в мой день рождения, свадьбу сыграли. Тут тоже без истории не обошлось. Я спортсменом был – какая кавалерия без спорта! – и накануне свадьбы часть получает известие: приезжает инспекция во главе с самим Буденным! В общем, на этот день назначают конноспортивные соревнования. Ну, не доложишь же Буденному: извините, мол, Семен Михайлович, у Носова свадьба. Обязан быть! Поставили меня в самом начале соревнований, пронесся я через все препятствия – и прямиком, на коне, в пыли, с шашкой на боку, с ординарцем позади, через весь город: Надежда в центре жила, возле оперного театра. Невеста моя вся в слезах! Успокоил, и к себе, переодеваться.
А через два года молодая семья Носовых попала в Саки.
- Вызвал меня командир полка, - вспоминает Александр Константинович. – «Есть, - говорит, - путевка в санаторий. Поскольку вы у нас один в полку тяжелораненый, поезжайте. И жену-красавицу с собой возьмите. А вернетесь – продолжите занятия спортом». Мы тогда готовились к участию в XV олимпийских играх в Хельсинки, я был одним из кандидатов в сборную СССР по многоборью. Конечно, ранения, полученные на фронте, давали о себе знать. И вот целый месяц в Крыму: лечение, отдых, цветущий парк, море – здорово! Лишь много лет спустя мы с женой, вспоминая прошлое, поняли, что начальство проявило заботу о нас двоих: мы были женаты уже два года, а детей пока не намечалось. Мы-то по молодости об этом не думали! Зато после курорта наша семья увеличилась: родилась дочь, а потом и сын.
С тех пор прошло пятьдесят два года, – продолжает Носов, - Подумать только! Прожита целая жизнь! Я закончил Военно-политическую академию, прослужил более тридцати пяти лет, вышел в отставку, преподавал в пединституте. Выросли дети, внуки…
Дочь Носовых, Ирина, тридцать два года преподает в музыкальной школе. Сын Юрий закончил МАИ, работал инженером-конструктором, а потом призвали в армию, где и остался служить – кстати, в родных Носову местах, в Алма-Ате. А сегодня он учит летному делу африканцев в стране с красивым названием Берег Слоновой Кости. Увы, ушла из жизни Надя, Надежда Федоровна – и Александр Константинович отдыхал в санатории им.Н.Пирогова один. Болят, беспокоят старые раны.
Сколько слов благодарности передал Александр Константинович всем сакчанам за гостеприимство и теплоту, за радость возвращенного здоровья. Сколько оптимизма, энергии и обаяния в этом человеке!
Это о нем слова песни: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно!»
«Слово города», ноябрь 2003 г.
Но и сегодня не поздно.
Перебирала архив, перечитывала давнее...
Эту статью очень люблю - потому что очень понравился человек, о котором рассказываю.
Александра Константиновича Носова к нам в редакцию из музея направили. Он приехал в санаторий, гулял по городу, зашел в музей, разговорился с сотрудницами - оказалось, был в нашем городке 50 лет назад - живая история. Жаль, фото у меня нет.
Проговорили мы часа два. Вот что из этого получилось.
Вот бывают такие люди – с виду самые обычные, а начнут говорить – и понимаешь: удивительной души человек, потрясающая судьба…
Когда-то из большой семьи сибиряков Носовых (у родителей было 14 детей) на фронт ушло семеро. А вернулся один – Александр. Погибли братья, все сестры остались вдовами.
- Но я недавно подсчитал, - говорит Александр Константинович Носов, полковник в отставке, гость Центрального военного клинического санатория им.Н.Пирогова, - что сейчас наш род насчитывает 135 человек!
- Я в семье был тринадцатым ребенком, - вспоминает Носов, - а потому, наверное, и досталось мне чуть больше родительского внимания. С десяти лет умел стрелять – отец ружье подарил, плясуном был, песенником (всю жизнь потом с женой в самодеятельности выступали).
А в сорок втором призвали в армию, и после шести месяцев «учебки» отправили нас на Курскую дугу. Боевое крещение получил под Харьковом: в ночь с 24 на 25 сентября 1943 года мы форсировали Днепр. Знаете, я сегодня смотрю фильмы о войне, боевики – все это совсем не то!
Сложно передать словами, что чувствовал тогда командир пулеметного расчета Александр Носов, находясь в первом эшелоне наступления. Ни шагу назад, ни шагу в сторону – только вперед под сплошным огнем противника. «Мясорубка, бойня, ад» - какой еще более жуткий эпитет можно подобрать? «Человеческих чувств в такие мгновения нет, - говорит Носов. – Все: и фашисты, и мы – были словно звери: главное – убить противника и выжить самому».
Днепр преодолели с ходу. Ночью дали понтоны – совсем как в «Теркине»: «Как плоты, пошли понтоны, громыхнул один, другой»… Немцы, кстати, стреляли, ориентируясь по этим звукам. Кому места не хватало – использовали подручные «плавсредства»: бревна, снопы с соседнего поля. К самому берегу понтон подойти не мог, и метров сорок пришлось идти вброд, с пулеметом на плечах. Все бы ничего, да Носова чуть не погубил маленький рост: «Спрыгнул в воду и чувствую: все, сейчас захлебнусь. Плыть не могу – пулемет тяжелый, позвать на помощь – значит, выдать и себя, и товарищей. И тут дно повышаться стало – ну, слава Богу!»
Он не любит вспоминать всех подробностей того боя – слишком тяжело, больно, трудно терять близких, друзей. Сам был ранен – и все же оказался счастливчиком: ведь из целого полка сибиряков (а это около тысячи человек!) осталось в живых… девяносто два. «Неподалеку разорвалась мина, но меня спасла скатка на спине: основная часть осколков попала в шинель», - говорит Носов. И все же задело серьезно – в спину, голову. Дальше был госпиталь и снова фронт: попал Носов в разведку дивизии.
- Взяли мы «языка», - рассказывает Александр Константинович, - и когда уже отходили, вблизи разорвался снаряд. Последнее, что помню, яркую вспышку пламени. Мама у нас верующей была и всегда говорила: душа отправится на небеса, если человек хороший. Не поверите, но вот в эти доли секунды, пока длилась вспышка, передо мной пронеслась вся жизнь: наша семья, школа, комсомольские собрания, которые я вел. И, падая, думал: где же душа, полетела ли на небо? Очнулся в Харькове: ничего не вижу, руки-ноги не двигаются. Чувствую только боль и движение: оказалось, две женщины несли меня в санитарный поезд.
В вагоне Носова спасал… «Евгений Онегин»: когда боль становилась нестерпимой, он подзывал медсестру, и девушка читала взятую в библиотеке книжку. Стихи отвлекали от боли. И снова госпиталь – на этот раз в Киргизии, во Фрунзе. Обе руки и обе ноги перебиты, лицо обожжено. А осколков сколько! Пятнадцать вытащили, а четыре-пять, мелких, как скрепочки, и покрупнее, «ходят» до сих пор – почти шестьдесят лет, заставляя ныть давно зажившие раны.
Когда выписывался из госпиталя, прибыли вербовщики в военное училище. Так Носов попал во 2-е Тамбовское кавалерийское училище – его, кстати, в свое время заканчивал Лермонтов. Перед памятью поэта Носов в грязь лицом не ударил – нет, стихов не писал, но училище закончил, как тогда говорили, «по первому разряду» (с красным дипломом). Кстати, наш герой и в школе учился без четверок, и академию потом закончил на «отлично» (за что и был удостоен приема у Хрущева!). А распределили после училища в Алма-Ату, командиром сабельного взвода.
- Что чувствовал тогда? – говорит Носов. – Счастье! Радость, что война кончилась, что жив остался. Было огромное желание жить и все успеть: школу бальных танцев открывают - записываюсь, десятый класс для тех, кто до войны школу не закончил – записываюсь (хотя за плечами училище).
С будущей женой, а тогда студенткой горно-металлургического института, Носов на танцах познакомился. Родом Надя была из Запорожья, в Алма-Ату попала вместе с эвакуированным заводом. «Женщина любит ушами» – эту истину подтвердил Александр, завоевав сердце Наденьки. Ведь она, красавица, любого могла выбрать – хоть летчика, хоть статного кавалериста. А выбрала Носова – невысокого, рыженького, но зато говорливого! Обаял!
- Два года мы «протанцевали», - шутит Носов, а в сорок девятом, как раз в мой день рождения, свадьбу сыграли. Тут тоже без истории не обошлось. Я спортсменом был – какая кавалерия без спорта! – и накануне свадьбы часть получает известие: приезжает инспекция во главе с самим Буденным! В общем, на этот день назначают конноспортивные соревнования. Ну, не доложишь же Буденному: извините, мол, Семен Михайлович, у Носова свадьба. Обязан быть! Поставили меня в самом начале соревнований, пронесся я через все препятствия – и прямиком, на коне, в пыли, с шашкой на боку, с ординарцем позади, через весь город: Надежда в центре жила, возле оперного театра. Невеста моя вся в слезах! Успокоил, и к себе, переодеваться.
А через два года молодая семья Носовых попала в Саки.
- Вызвал меня командир полка, - вспоминает Александр Константинович. – «Есть, - говорит, - путевка в санаторий. Поскольку вы у нас один в полку тяжелораненый, поезжайте. И жену-красавицу с собой возьмите. А вернетесь – продолжите занятия спортом». Мы тогда готовились к участию в XV олимпийских играх в Хельсинки, я был одним из кандидатов в сборную СССР по многоборью. Конечно, ранения, полученные на фронте, давали о себе знать. И вот целый месяц в Крыму: лечение, отдых, цветущий парк, море – здорово! Лишь много лет спустя мы с женой, вспоминая прошлое, поняли, что начальство проявило заботу о нас двоих: мы были женаты уже два года, а детей пока не намечалось. Мы-то по молодости об этом не думали! Зато после курорта наша семья увеличилась: родилась дочь, а потом и сын.
С тех пор прошло пятьдесят два года, – продолжает Носов, - Подумать только! Прожита целая жизнь! Я закончил Военно-политическую академию, прослужил более тридцати пяти лет, вышел в отставку, преподавал в пединституте. Выросли дети, внуки…
Дочь Носовых, Ирина, тридцать два года преподает в музыкальной школе. Сын Юрий закончил МАИ, работал инженером-конструктором, а потом призвали в армию, где и остался служить – кстати, в родных Носову местах, в Алма-Ате. А сегодня он учит летному делу африканцев в стране с красивым названием Берег Слоновой Кости. Увы, ушла из жизни Надя, Надежда Федоровна – и Александр Константинович отдыхал в санатории им.Н.Пирогова один. Болят, беспокоят старые раны.
Сколько слов благодарности передал Александр Константинович всем сакчанам за гостеприимство и теплоту, за радость возвращенного здоровья. Сколько оптимизма, энергии и обаяния в этом человеке!
Это о нем слова песни: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно!»
«Слово города», ноябрь 2003 г.
